Фандом: Люди Х
Название: Пересекающиеся параллели
Автор: The Whip HandРейтинг: R
Жанр: Ангст
Дисклеймер: не претендую
Саммари: в конце концов Эрик с Чарльзом объединились и решили начать новую эру - эру мутантов. Но когда планы начали исполняться, Чарльз задумался - а этого ли он хотел?
Глава 1.
Эрик лениво пил виски, закинув ногу за ногу. Он был эталоном спокойствия, чего нельзя сказать обо мне - я стоял около окна и пытался понять, это ли мне было нужно. Когда я сошёл с этой точки между злостью и умиротворённостью? Когда наступила точка невозврата и нельзя уже было сказать "нет"? Когда я сказал "да" и говорил ли я это? Этого ли я хотел?
- Друг мой, это то, что
мы хотели, - сказал Эрик за моей спиной, словно читая мои мысли. - Я не эгоист, я так же как и ты думаю не только о себе, я думаю о нас, обо всех нас, о мутантах. Убийство Шоу было моей единственной слабостью.
- Я... не уверен, - я прижался лбом к стеклу, - правильно ли это.
- Это не только правильно, это необходимо. Я говорил, мы можем остановить всё это в любой момент. Когда они поймут. Когда они перестанут строить эти тюрьмы и собирать эти бесполезные армии, которые мы можем истребить, не выходя из дому. Мы будет жить в мире, в том мире, который ты так желаешь, и наш мир будет лучше предыдущего. На этом примере мы покажем, что мы можем, и я уверен, они поймут. И нам больше не понадобиться прятаться, пытаться скрыть себя, своё истинное я. Подумай об этом, Чарльз, и сделай наконец-то ход, я уже долбанных полчаса жду момента, чтобы наконец-то поставить тебе мат.
Я повернулся спиной к окну и посмотрел на шахматы на столе. Эрик знает, что ему никогда не победить меня в этой игре. Мне не нужно забираться ему в голову, чтобы понять, что шахматами он завлекает моё внимание, чтобы я не смотрел в окно.
А там, ста этажами ниже, царил ад. Ураган сносил здания и кричащие машины. Огромные волны, возникающие из ниоткуда, сносили то, что оставалось после урагана. Ещё полчаса - и от города останется только одно здание, в котором мы сейчас сидим и играем в шахматы. Всё остальное будет стёрто с лица земли, волны разровняют землю и тут будет пустошь, на месте оживлённого города.
Эрик, ты перестарался. Если бы я знал, что всё будет именно так, то я бы предпочёл остаться дома и смотреть на всё это на экране телевизора и чувствовать, как рука Рейвен сжимает моё плечо.
Этого ли я хотел? Когда я сошёл с этой точки между злостью и умиротворённостью в сторону злости? Когда наступила точка невозврата и нельзя уже было сказать "нет"? И почему я сказал "да"...
Биг-бада бу!
***
Вот он лежит на пляже, на руках у Мойры. Он кричит "Она ушла!", потому что понимает, что все эти годы он делал что-то не то, потому что она ушла с ним. Он хочет кричать "Он ушёл!", потому что понимает, что он лишается лучшего друга и что в следующий раз они могут встретиться уже врагами. Но вдруг он понимает ещё кое-что - он не чувствует ног. Он не чувствует ног. Он. Не. Чувствует. Ног. И крик "Я не чувствую ног!" сам вырывается у него из горла. Он пытается руками дотянуться до них, нащупать их, понять, что они есть, но он их не чувствует. Их больше нет. Как и Рейвен с Эриком. Только с ногами можно что-то сделать, но с той дырой внутри него, что оставили они, сделать ничего нельзя.
К нему медленно подходят Алекс, Шон и Хэнк. Мойра смотрит на них беспомощным взглядом, но Хэнк качает головой. Это навсегда. Теперь только так.
А в это время к ним приближаются десятки кораблей. Американцы, русские - разницы уже нет. Просто там люди, а тут мутанты, которые пытались их убить. Которых сейчас нужно убить, чтобы они больше не причинили вреда. Или ещё лучше - схватить и отправить на опыты, чтобы понять, насколько они сильны и как им противостоять. Минут пять-десять - и они будут здесь. И не разбираясь схватят тех, кто пытался их спасти.
- Хэнк... - хрипит Чарльз, - что с нашим самолётом?
- Можешь даже не смотреть в его сторону, - тот пытался не смотреть на дрожащего Чарльза, - после такого удара его почти невозможно восстановить. На это уйдут долгие месяцы, а у нас нет и получаса - корабли приближаются слишком быстро.
- Но ты ведь можешь управлять ими, - неуверенно подаёт голос Шон. - Скажи им, что всё в порядке, что мы не причиним им вреда. Что нам просто нужно попасть домой...
Чарльз закрывает глаза. Он и так сегодня слишком много был в чужих головах - боль от монеты, которая прошла сквозь голову Шоу, до сих пор даёт о себе знать. Но что было бы, если бы он не сдерживал его? Может быть, было бы хуже.
"В последний раз. Я буду управлять чужим сознанием в последний раз. Я просто не хочу жертв, не хочу войны. Шон прав – я просто хочу попасть домой. Но будет ли дом тем домом, который мы оставили, когда летели сюда... "
Чарльз отработанным движением поднёс два пальца к голове.
***
Эрик оглядел дом, в который их перенёс Азазель. Рейвен до сих пор держала его руку и смотрела отсутствующим взглядом - для неё это был слишком сложный выбор. Азазель, Эмма и Энджи вытянусь по стойке смирно, ожидая дальнейших указаний. С ними будет приятно работать, Шоу уже натренировал их, они как марионетки - нужно лишь дёргать за ниточки.
- Где это мы? - спрашивает он у Эммы, которая первая пошла по направлению к дому. Та в ответ посмотрела на него пронизывающим взглядом.
- Один из домов Шоу, самый укреплённый. Ты сам сказал, что тебе нужно укрытие и Азазель перенёс тебя сюда.
Допустим, он не сказал ни слова об укрытии. Значит, она прочитала его мысли без его ведома и даже успела посоветоваться с остальными, куда его перенести. В этот раз ему не на что пожаловаться, но кто сказал, что его следующий приказ они выполнят так же точно? Нет, единственная, кому тут можно доверять - это Рейвен, но и она сейчас сомневается в своём выборе. Значит, он один. Как раньше. Теперь у него нету Чарльза, который поможет найти ту точку между злостью и умиротворённостью и предложит игру в шахматы для снятия напряжения. Хм, а Азазель в шахматы играет?
Эрик по-хозяйски зашёл в дом.
"Шоу, ты отнял у меня мать и детство, и одной смертью тут не отделаешься. Где тут бар? Надеюсь, у тебя большой запас - нужно отпраздновать начало великой эпохи. Эпохи мутантов. О, вот и бар - виски, коньяк, текила, тут есть, где разгуляться. Ну и вино для дам - у них тоже ведь праздник. "
Рейвен тихо подошла сзади и положила руку ему на плечо.
- И что дальше, Эрик? Что мы будем делать?
- Моя главная цель, - Эрик отпил немного виски, - сделать так, чтобы мутанты не стыдились себя. Чтобы ты могла ходить в таком виде по улицам города и люди не оборачивались на твою синюю кожу.
- Но Чарльз писал в своей диссертации, что мутанты всегда вытеснят тех, кто ниже их. То есть мы... в итоге... вытесним людей?
- Это не я писал, что мы их вытесним. Но если даже Чарльз так думает, то, что могу с этим сделать я? Я ведь даже не профессор. А теперь возьми два бокала для Эммы и Энджи. Сегодня мы празднуем - завтра думаем, что будем делать дальше.
Эрик отработанным движением налил себе виски.
***
Они уже неделю жили в его доме. И это была не та жизнь, к которой привык Чарльз.
Сейчас, например, внизу что-то взорвалось. Чарльз по привычке хотел быстро прибежать вниз, но потом опомнился и начал мысленно пробираться вниз. Опять Шон и Алекс, опять кухня, опять ужин. Это уже четвёртый раз за неделю, как у них взрывается ужин. Не пригорает, не выкипает, не исчезает, а почему-то взрывается. Чарльз уже перестал жалеть кухню, на которой готовили ещё его прапрапрапра... в общем, дальние предки и теперь его волновало только одно - как долго это может продолжаться и что, в конце концов, они там готовили. Он больше не хотел залезать в чужие головы, а сами они не признавались, так что за скудными приёмами пищи, которые состояли, в общем, из бутербродов, каждый молча поедал свою порцию.
Чарльз только сейчас понял, что делала Рейвен в этом доме. Она была не просто единственной девушкой, к которой можно было придти за душевным спокойствием, она была тем единственным человеком, который умел готовить. У которого ничего не взрывалось, кофе всегда было вкусное, а яичница не подгорелая.
Чарльз немного умел готовить, но когда в первый же день он предложил свою помощь, все дружно от неё отказались. Никто об этом не говорил, но Чарльз мог понять это, даже не залезая им в головы - они жалели его. Они провожали его сочувствующим взглядом. Иногда умолкали, когда он въезжал на своей коляске в комнату. Всегда готовы были помочь ему забраться на кровать или спуститься по лестнице. Чарльз хотел объединить их в семью, где все братья и все равны, а получалось, что все они лишь заботились о нём. Они не сидели по вечерам у телевизора - Хэнк вечно торчал в своей лаборатории, Алекс пытался оттачивать своё мастерство на статуях в подвале, Шон пытался более точнее управлять своим голосом, а Чарльз весь день лежал в своей кровати и только три раза в день на завтрак, обед и ужин они собирались вместе и в тишине ели бутерброды. Чарльзу иногда казалось, что если он умрёт, то они все уйдут, каждый своей дорогой и всем будет наплевать друг на друга. Но он хотел не этого, он хотел семьи. Он хотел, чтобы они любили друг друга, поддерживали друг друга, смотрели вместе бейсбольные матчи, как одна большая семья.
Грусть и какая-то скука заполонила дом. Чарльзу было хуже всего - эта атмосфера грусти проходила сквозь него, при этом внутри него была дыра от Эрика и Рейвен, и он даже не мог подняться с кровати. Он не знал зачем - зачем пытаться что-то сделать, если Эрик будет делать всё иначе? Зачем пытаться объединить мутантов, если они сами этого не хотят? Но один вопрос не давал ему уснуть - "Почему они ушли?" и он иногда просыпался посреди ночи от кошмара, где Эрик и Рейвен уходят от него, а он даже не может пойти за ними.
Чарльз начала усиленно тереть ноги, будто надеясь, что это поможет ему их почувствовать и вопросительно посмотрел на вошедшего Шона.
- Профессор, мы тут готовили ужин...
- Чарльз, называй меня просто Чарльзом, - он, кажется, повторял это уже в миллионный раз. - Опять бутерброды?
- Нет! - На лице Шона появилась улыбка. - Хэнк проявил свои химические способности и сварил суп!
- Суп? Хотя, что я говорю, для нас это деликатес...
- Проф... Чарльз, я уверен, когда-нибудь мы научимся готовить. Вам помочь спуститься?
Шон не отличался атлетическим телосложением, но всегда первым предлагал помощь. По пути вниз он беззаботно болтал обо всём - если его послушать, то мир прекрасен и добр и мутантам нечего бояться. Но Чарльз знал, что всё это не так - по приходу на кухню Хэнк прямо перед его носом выключил телевизор, но он издалека услышал "...большая опасность...", "...не беспокоиться, будут приняты строжайшие меры...", "...мутантам начать восстание, и предотвратим все попытки...". Весь мир встревожено гудел, а здесь, в его доме, он медленно умирал от грусти и тоски, и у него не было иного выбора. Разве что умереть от голода.
- Вам сметану в суп добавить? - услужливо спросил Алекс, и Чарльз грустно посмотрел в свою тарелку, в которой плавали одинокие картошинки и что-то, похожее на морковь.
***
Они уже неделю жили в доме Шоу. И эта была не та жизнь, о которой мечтал Эрик.
Сейчас, например, Рейвен, Энджи и Эмма напевают и готовят ужин. Ладно, Рейвен, она любит готовить. Ладно, Энджи, она всегда была весёлой и любила шумные компании. Но какого чёрта там делает Эмма?!
Эрику нравилась тихая, одинокая жизнь и они были нужны ему только для того, чтобы помогать ему отыскивать новых мутантов. А они тут по вечерам смотрят мелодрамы, вместе гуляют по окрестностям и ходят по магазинам. Ещё и его с собой берут. Ему нужно сосредоточиться, а они упрямо говорят ему, что ему подойдёт та фиолетовая рубашка к тому зелёному галстуку.
Когда, когда, ну когда Рейвен сумела их всех растормошить? Когда Эрик впервые услышал смех Азазеля, ему показалось, будто кто-то ведёт ногтём по стелу, а смех Эммы походил на предсмертные крики кошки. Сейчас же они смеялись громким весёлым человеческим смехом, и этот смех вырывался из кухни и распространялся по всему дому. Эрик тихо ругался, но ничего не мог поделать. Он хотел, чтоб тут всё было как в армии, чтобы все его уважали и вертелись только около него. А у них получалась какая-то семья, где все равны. Семья, которую так хотел Чарльз и от которой так бежал Эрик. Семья - это когда ты переживаешь за кого-то, это когда у тебя в сердце есть слабое место. Оно у него уже было и эта рана на сердце не могла, не хотела заживать. Он и сейчас с закрытыми глазами видел Чарльза у себя на коленях, его голубые глаза, в которых стояли слёзы, и его слова "Друг мой..." эхом отзывались в его голове. Нет, нет, нет, это всё прошло, надо забыть его и вспомнить свою главную цель - дать мутантам всего мира свободу.
- Ээээээээрииииииик! - раздался громкий голос Эммы.
- Магнито, называй меня Магнито, - он, кажется, повторял это уже в миллионный раз. - Что на этот раз?
- У нас с Рейвен разногласия. Она говорит, что сегодня отличный день для спагетти с итальянским соусом, а я предлагаю сегодня отварить лобстеров.
- Я, в свою очередь, не отказался бы от жареных шампиньонов, - подал голос Азазель.
- Дайте мне жареного ягненка, и я буду вам век благодарна, - не отстала от него Энджи.
Эрик громко вздохнул. Весёлая семейка. Чтоб они подавились своими лобстерами и ягнёнками.
- Лобстеры были в четверг, спагетти долго на вилку нанизывать, грибы я не люблю, а ягнёнков любил Шоу мне давать в детстве, так что думайте дальше.
- Тогда фриттату с копчёной треской и козьим сыром, - послышался единый голос из кухни и затем оглушительный хохот.
Эрик начал медленно массажировать себе голову. Господи, Чарльз, ты этого всегда так сильно хотел? Голова Эрика уже который день болела от этих криков и ему пришлось даже снять шлем, чтобы быть уверенным что голова болит не от него. Нет, не от него. От этой семейности. Это убивало его - хотелось встать и накричать на них, придавить их чем-то тяжёлым, увидеть в их глазах страх и повиновение. Но он не мог, просто не мог - каждый раз, когда он вставал и уже хотел идти и устраивать хаос, перед его глазами проплывали голубые глаза Чарльза, в которых отражалась боль, и он опять садился в кресло и отработанным движение подливал себе виски. Ладно, со следующей недели он начнёт искать мутантов, а пока нужно набраться сил... ещё немного набраться сил...
- Ужин готов, - весёлое лицо Рейвен заглянуло к нему в комнату. - Представляешь, это национальное блюдо итальянской кухни, я сделала его с первого раза. Не знаю, откуда у Шоу кулинарная книга, но он фантастическая, по ней можно готовить столько интересных блюд...
- Да, да, да, - Эрик знал, что трудно заставить её замолчать, - я уже иду.
В столовой работал телевизор и ещё издалека Эрик услышал, о чём там идёт речь. Как всегда - "...большая опасность...", "...не беспокоиться, будут приняты строжайшие меры...", "...мутантам начать восстание, и предотвратим все попытки...". Как всегда все боялись и искали мутантов. Все страны использовали для этого элитные войска и прочёсывали милю за милей в их поисках, а здесь, в уютном домике на Гавайах, тихо и мирно жили мутанты, в душе готовя план мести.
- Рейвен, передай хлеб, - голос Эммы вернул Эрика в реальность и он сел во главе стола, скучающим взглядом смотря в свою тарелку, на которой лежала аппетитная фриттата.
***
- К чёрту, я так больше не могу, - Эрик подошёл к телефону.
Всё было проще некуда - набрать номер и услышать его голос. Голос Чарльза. Не видеть его голубых глаз, которые завораживали, которые заглядывали в душу и находили в ней всё самое лучшее. Просто слышать голос.
Он набирает номер, слышатся гудки... в голове мелькает мысль - о чём можно говорить с человеком, который лишился ног из-за тебя? Которого ты бросил раненого? Явно не о погоде. Что вообще заставило его позвонить? Ответ ясен - он просто хотел знать, что Чарльз в порядке, а не скончался в больнице. Или ещё хуже, что он сейчас не в какой-нибудь лаборатории, где вскрывают его мозг, чтобы понять, как он устроен.
Чарльз радуется, что хотя бы телефон он может взять без посторонней помощи. Правда, он недоумевает, кто может позвонить в их дом, но трубку он всё равно берёт и, собрав весь свой оптимизм и радость в кулак, он громко говорит "Я слушаю!".
- Чарльз... - звучит шепот в трубке.
Первая реакция - выкинуть телефон в окно, но он ещё крепче сжимает его в руке.
- Чарльз... это Магнито.
- Да... я слышу тебя, Эрик.
- Я… рад, - Эрик уже миллион раз проклял себя за минутную слабость.
- Как твои дела? - опережая его, спрашивает Чарльз. Во-первых, этикет, во-вторых, если он задаст этот вопрос первым, то может разговор и не выйдет на обсуждение его ног.
- О, прекрасно, - Эрик косится в сторону кухни, - сегодня на ужин ел лобстеров. Эмма их обожает, а меня от них уже тошнит, раз пять их ели. А у тебя как с ужином?
- О, у нас сегодня праздник. Мы ели бутерброды с сыром и колбасой. Причём мы одновременно клали на хлеб и сыр, и колбасу. Для нас это воистину королевский ужин.
- А разве ты там не можешь найти мутанта, у которого дар - готовить вкусные блюда?
- Не уверен, что такой дар существует.
- А ты проверь. Или просто заведи себе бабу, которая будет готовить вам еду. Вас там четыре мужика и ни одной бабы, хреново вам наверно живётся.
- Зато у тебя - три девушки, которые готовят лобстеров, а ты ещё и недоволен.
Эрик и Чарльз одновременно вздыхают. Нет, это не тот разговор, который они себе представляли. Ни тебе разговора о мутантах, о больных ногах, о мировом господстве. Лобстеры, бутерброды и бабы - воистину важные темы.
- Я позвоню тебе... позже, - говорит Эрик, чувствуя, что уже не может терпеть и отключает телефон. - Эмма, мартини кончился! - кричит он на весь дом и переворачивает пустой бокал.
А Чарльз в это время сжимает руками свою голову и кричит внутри неё, а все в его доме оседают на пол от внезапной жуткой головной боли.
Тo be continued
-
-
31.10.2011 в 21:45Чарльз мил и несчастен, кажется, это его амплуа.)
незначительно.
а так неплохо, я жду проды.)
-
-
31.10.2011 в 22:09Но в этом Чарльз не виноват, в этом виноват сам МакЭвой
И да, куда уж без ошибок, особенно у ярого поклонника физмата, а не гуманитрия)
-
-
31.10.2011 в 22:15да это я уже, как гуманитарий, придираюсь к слову "Ложить". просто оно режет мне слух, хотя многие склоняют именно так.