Debes ergo potes
Воздушный корабль.
По синим волнам океана,
Лишь звёзды блеснут в небесах,
Корабль одинокий несётся,
Несётся на всех парусах.
Не гнутся высокие мачты,
На них флюгера не шумят,
И молча в открытые люки
Чугунные пушки глядят.
Не слышно на нём капитана,
Не видно матросов на нём;
но скалы, и тайные мели,
И бури ему нипочём.
Есть остров на том океане -
Пустынный и мрачный гранит;
На острове том есть могила,
А в нёй император лежит.
Зарыт он без почестей бранный,
Врагами в зыбучий песок,
Лежит на нём камень тяжёлый
Чтоб встать он из гроба не мог.
А в час его грустной кончины,
В полночь, как свершается год,
К высокому берегу тихо
Воздушный корабль идёт.
Из гроба тогда император,
Очнувшись, является вдруг,
На нём треугольная шляпа
И серый походный сюртук.
Скрестивши могучие руки,
Главу опустивши на грудь,
Идёт и к рулю он садится
И быстро пускается в путь.
Несётся он к Франции милой,
Где славу оставил и трон,
Оставив наследника - сына
И старую гвардию он.
И только что землю родную
Завидит во мраке ночном,
Опять его сердце трепещет
И очи пылают огнём.
На берег большими шагами
Он смело и прямо идёт,
Соратников громко он кличет
И маршалов громко зовёт.
Но спят усачи - гренадёры -
В равнине, где Эльба шумит,
Под снегом холодной России,
Под знойным песком пирамид,
И маршалы зова не слышат:
Иные погибли в бою,
Другие ему изменили
И продали шпагу свою.
И, топнув о землю ногой,
Сердито он взад и вперёд
По тихому берегу ходит,
И снова он громко зовёт:
Зовёт он любезного сына,
Опору в превратной судьбе;
Ему обещает полмира,
А Францию только себе.
Но в цвете надежды и силы
Угас его царственный сын,
И долго, его поджидая,
Стоит император один -
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слёзы
Из глаз на холодный песок.
Потом на корабль свой волшебный,
Главу опустивши на грудь,
Идёт, и, махнувши рукою,
В обратный пускается путь.
По синим волнам океана,
Лишь звёзды блеснут в небесах,
Корабль одинокий несётся,
Несётся на всех парусах.
Не гнутся высокие мачты,
На них флюгера не шумят,
И молча в открытые люки
Чугунные пушки глядят.
Не слышно на нём капитана,
Не видно матросов на нём;
но скалы, и тайные мели,
И бури ему нипочём.
Есть остров на том океане -
Пустынный и мрачный гранит;
На острове том есть могила,
А в нёй император лежит.
Зарыт он без почестей бранный,
Врагами в зыбучий песок,
Лежит на нём камень тяжёлый
Чтоб встать он из гроба не мог.
А в час его грустной кончины,
В полночь, как свершается год,
К высокому берегу тихо
Воздушный корабль идёт.
Из гроба тогда император,
Очнувшись, является вдруг,
На нём треугольная шляпа
И серый походный сюртук.
Скрестивши могучие руки,
Главу опустивши на грудь,
Идёт и к рулю он садится
И быстро пускается в путь.
Несётся он к Франции милой,
Где славу оставил и трон,
Оставив наследника - сына
И старую гвардию он.
И только что землю родную
Завидит во мраке ночном,
Опять его сердце трепещет
И очи пылают огнём.
На берег большими шагами
Он смело и прямо идёт,
Соратников громко он кличет
И маршалов громко зовёт.
Но спят усачи - гренадёры -
В равнине, где Эльба шумит,
Под снегом холодной России,
Под знойным песком пирамид,
И маршалы зова не слышат:
Иные погибли в бою,
Другие ему изменили
И продали шпагу свою.
И, топнув о землю ногой,
Сердито он взад и вперёд
По тихому берегу ходит,
И снова он громко зовёт:
Зовёт он любезного сына,
Опору в превратной судьбе;
Ему обещает полмира,
А Францию только себе.
Но в цвете надежды и силы
Угас его царственный сын,
И долго, его поджидая,
Стоит император один -
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слёзы
Из глаз на холодный песок.
Потом на корабль свой волшебный,
Главу опустивши на грудь,
Идёт, и, махнувши рукою,
В обратный пускается путь.